Cмерть наряжает елку в фотокарточки папы и мамы. Коленки скулят от йода. праздник – а хочется плакать. И лишние вилки как ребра непойманной рыбы скелеты. Я в скатерти дырку сделал - меня отлупили за это. И гости степенно на стулья за стол опускали спины. И трепетно передавали друг другу салаты и вина. И воздуха разом не стало в накуренном жарком доме. Я голову прятал от влажных духами пропахших ладоней. Меня целовали в щеки, в пунцовые мягкие уши. Ко лбу прижимались губами. Виски царапали дужки. Жалели, жалели и пили. И пили, и ватой хмелели. И в дедушке плакала водка. Он мне утыкался в колени. И бабушка как изваянье крестилась привычно и споро. И будто молитву шептала: мне скоро, мне скоро, мне скоро. А в полночь часы прозвонили и били 12 ударов. Меня моментально забыли. Меня моментально не стало. А я стал дышать на узоры мороза в кухонной раме. Уверен - так будет теплее уснувшим папе и маме.
